tenerife
|
Художники мира
Арт-директор журнала «Эксперт» побывал на Канарских островах, где собрались русские художники для того, чтобы мир стал чуть прекраснее
Самолет вынырнул из черных туч и устремился на посадку над линией прибоя — слева зловеще колыхался серый океан, справа, словно шипы из кактуса, вздымались невысокие острые горы.
Тенерифе-Юг принял нас неприветливым дождем, таксист возмущенно не поверил, что место, указанное в верхней строчке распечатки из «Гугла», в реальности существует, но ниже все же был конкретный адрес, и машина, миновав многокилометровую вереницу автосалонов вперемежку со сплошь затянутыми тканью банановыми плантациями, свернула в Лос-Кристианосе на дорогу, ведущую в горы. Там видимость упала до минимума, и, когда машина наконец остановилась, из этой невидимости высунулась смутно знакомая характерная фигура, оказавшаяся известным московским художником Никитой Алексеевым, который повел нас с женой под облепливающим дождем каменистыми тропками сквозь заросли кактусов вниз. Там ждал торчащий из склона навес, под которым был большой круглый стол, на столе вино, и Алик в красных спортивных штанах варил сбоку борщ.
Mariposa paisamor*
Эти слова я обнаружил на следующее утро на внутренней стороне ворот, выходя с территории «Проекто культурале», чтобы спуститься с гор на пляж. Погода была уже обычной для этих мест: дождь прекратился, а температура поднялась до 21 градуса выше нуля. Стало очевидно, что если Канарские острова определяют словом «рай», то «Марипоса проекто культурале» — рай обраенный.
Но по порядку. Вечером Никита, проводив нас, тут же удалился размышлять в свой домик на горе, а из темноты возник Валерий Кошляков, который вскричал: «А ты тут как?!» Мы не виделись много лет, но я хорошо помнил, как встретился с Кошляковым, когда он приехал в Москву, в сквоте на Устьинской набережной, и его работы поразили мое воображение близостью к сокровенным истокам, в результате чего я предположил, что ему светит большое будущее. Теперь он один из самых продаваемых за рубежом русских художников.
Кошляков сказал, что остальные участники проекта прибудут завтра. Суровый седой немец Тони, похожий на бывшего хиппи, проводил нас с женой на площадку парой ярусов ниже, где стояли три шатра, которые здесь называли вигвамами, и поселил в одном из них. Наутро появился, наконец, ?ван Суриков.
Мы с ?ваном тоже когда-то познакомились в одном из сквотов, где жили и работали художники, и год назад случайно встретились на вернисаже. Он мне рассказал, что теперь живет и работает на Тенерифе, и пригласил в гости. Потом выяснилось, что в Москве он ведет переговоры с Министерством культуры и выбирает художников для участия в проекте «Художник мира». Я решил воспользоваться информационным поводом, чтобы побывать на островах, про которые слышал, что они волшебные.
Минкульт, осознав необходимость внедрить семерых российских художников в это прекрасное место для того, чтобы сделать его еще более прекрасным и интегрировать их национальную лепту в мировой культурный контекст, выделил 10 тысяч долларов из госбюджета. Учитывая стоимость перелета, это были не такие уж большие деньги, и сестра ?вана Марина, успешная предпринимательница из Москвы, причастная к клубному бизнесу, добавила еще пять тысяч. Тем не менее ?ван переживал, что условия могут показаться художникам несколько стесненными. Однако в силу того, что он выбрал действительно одних из лучших и собрал их в таком месте, с которым любой бы примирился, сомнения были тщетными.
Для меня все это выглядело так, будто бы я, прихватив вина, отправился из заснеженной Москвы на дачу к друзьям, где собрались другие гости с детьми и вином, а там к тому же случилось лето. Алик, давний житель и знаток этих мест, то и дело варил что-то вкусное, и прочие близко оказавшиеся русские поселенцы охотно помогали чем могли.
Вдали под облаками призрачно присутствовал океан (линия горизонта с трудом определялась), ближе были видны дома с плоскими крышами-водосборниками, рокотал маленький красный трактор, лаяли собаки и кукарекали петухи. Петухи заливались всю ночь напролет, вместо обычно ожидаемых на юге цикад. Вампирам здесь делать нечего.
Территория «Проекто культурале» оказалась больше, чем я ожидал. Раскинувшаяся на склоне от шоссейки Арона-Тунец вниз до огородов с петухами и трактором, она простиралась вширь весьма ощутимо, тесня плоскокрышие дома канарцев. Дорожки из белой гальки сменялись дорожками из серого камня, они вились между пышными зарослями кактусов всех сортов и оттенков, перемежавшимися цветами и пальмами, не говоря уж об артефактах, расположенных буквально в шаговой доступности один от другого, огибали бассейн с белым дном, вода в котором выглядела ярко-голубой. Всюду на всех уровнях были площадки, с которых можно было, удобно расположившись на скамейках, пробовать определять линию горизонта всякий раз в новом обрамлении переднего плана. Вдруг под ноги подворачивалась практически золотая лестница, на каждой ступеньке которой можно было прочитать по-немецки цитату из классиков. Для раздумий. На козырьке навеса над большим круглым столом (там, где кухня) большими буквами было написано: «Там, где опасность, там бдит спасающий также*. Хельдерлин». Невдалеке был домик, альтернативный этому пространству для дискуссий: стол в нем стоял продолговатый, и на стене висело изображение первоначального проекта, которое можно было подсветить лампочкой. Проект назывался «Атлантида» и поражал воображение своим размахом — чем-то напоминал Вавилон. Над дверями этого домика тем не менее было помещено мозаичное изображение бутылки и бокала. Двери были по углам обугленными — они уцелели после пожара павильона на кассельской «Документе» 92-го года, где проект «Атлантида» был впервые представлен в первозданной красоте. Константин Звездочетов, известный русский художник, выставлял на этой «Документе» работу, представлявшую собой мозаичное панно с изображением Никулина, Вицина и Моргунова, из основания которого высовывался кран, откуда при желании лился портвейн «Три топора». Звездочетов заинтересовался проектом и, чуть только представилась возможность, отправился на Гран-Канарию в надежде добраться до Тенерифе и Марипосы, но ему не удалось.
Atlantis paisamor
Когда-то типографский рабочий Ханс-Юрген Мюллер бежал из ГДР в ФРГ, где начал издавать журнал «Зеркало печати». Однако 20 лет спустя он уже издавал журнал под названием «Зеркало искусств» и к тому времени был владельцем одной из самых успешных галерей современного искусства в Штутгарте с филиалом в Кельне, а также, судя по всему, думал, как он может изменить мир к лучшему. Вместе с женой Хельгой они придумали проект «Атлантида» исходя из гуманистических соображений Маркузе, который предполагал, что эстетика может определять этику, для чего купили участок земли на Тенерифе с прекрасными далями для созерцания и в приподнятой удаленности от прибрежных дискотек.
Эти люди, детьми пережившие войну, с одной стороны, решили сделать все, что в их силах, чтобы детям не выпала их участь, но с другой — их беспокоило процветание, случившееся с Германией в результате реализации плана Маршалла. ?м выпала изрядная успешность, но они увидели в ней опасность, способствующую обострению эгоизма и помрачающую рассудок. Уже в 1984 году Ханс-Юрген и Хельга предполагали возможные страшные последствия грядущей глобализации и решили противостоять ей. ?м казалось страшным, что европейцы лишены осмысленной идеи развития, кроме сугубо меркантильных замыслов продолжения удовлетворения порочных страстей. Они решили попытаться изменить общество, создав условный идеальный мир, куда можно было бы приглашать политиков, экономистов и ученых и сталкивать их там с художниками, которые зачастую видят проблемы мира несколько в ином, зачастую неожиданном, ракурсе, с тем чтобы в результате политики, экономисты и ученые смогли бы опомниться и задуматься наконец о вечном, включая судьбы детей. Архитектура, пейзажи и артефакты должны были этому способствовать.
Конечно, ни одно правительство не выделило денег на осуществление этого вавилонского масштаба проекта, и хозяевам пришлось довольствоваться прикладным рукоделием приглашенных в означенный рай архитекторов и художников.
Страшно подумать, сколько сил было вложено в осуществление этого замысла по минимуму. Мне рассказывали, что необходимые камни просто тырили на близлежащих стройках и таскали чуть ли не на руках. А там очень много камней. Тони, немецкий художник, разделивший замысел своих галеристов, поседел, принимая участие в этой стройке.
Правительство 33-го округа ?спании в конце концов объявило Марипосу культурным достоянием — еще бы, эти острова когда-то были местом ссылки каторжников и ничем, кроме попугаев и дельфинов, не наделены. Коренные жители не строили даже лодок — вплавь переправлялись от одного острова к другому.
Просмотрев официальный сайт Марипосы, я решил, что это страшный ашрам, но, оказавшись на месте, понял, что так и должно выглядеть земное воплощение рая — место, похожее на совокупность площадок для пикников, где с утра можно найти уголок, чтобы уединиться для раздумий. Праздники как-то обычно заканчиваются медитациями, результатом которых, бывает желание сделать что-то хорошее для людей.
Paisamor
Наконец все собрались. Алик зажарил мясо на гриле на специально заложенной в проекте площадке с баром. Столы ломились от яств. У моей жены был день рождения. Праздник удался.
Николая Полисского и Юлию Овчинникову поселили в шатрах по соседству. В результате долгими зимними вечерами мы, сидя под тентом под пение петухов за бутылкой доброй «Риохи», беседовали о судьбах современного искусства — после того как спускались к себе из-под хельдерлинового навеса, где те же судьбы приходилось обсуждать с остальными.
На следующее утро стали обсуждать, кто что может сделать. Речь шла в основном о том, где поблизости найти технологические свалки, из которых можно было бы извлечь подручные материалы. Николай Овчинников заявил, что хочет перекрасить пальму в березу. Тони ему возражал, жалея пальму. Дмитрий Гутов был несколько возмущен сложившейся вокруг средой, ему казалось, что лучшее, что он может сделать, — это процентов восемьдесят существующего великолепия уничтожить, но тоже в результате был вынужден заинтересоваться подручными мусорками. Полисский, который прибыл сюда без обычной артели крестьян, прекрасно понимал, что никакой коллайдер ему здесь не замутить, и первое, что ему пришло в голову после вчерашних шашлыков, — это возможность украсить местный пейзаж настоящей русской поленницей. Вот только непонятно было, где их брать: березу точно никто бы не подогнал, а делать это из пальм или кактусов непривычно — структура внутренностей другая. Юлия Овчинникова снимала все на видео — ей было проще, она в этом случае занималась видеоартом, ей не приходилось думать о ресурсах, весь ресурс присутствовал наглядно.
В результате Суриков сделал еще одну работу в его иконописной стилистике, Полисский — поленницу из пальм, Гутов — нечто железно-витиеватое, Кошляков из тех же материалов — подобие башни Татлина и одновременно горок из фонов икон, которые он строил прежде из гофрокартона. Никита Алексеев нарисовал в домике на горе около 100 схожих пейзажей гостеприимного острова и предложил несколько проектов памятников раю, Овчинников вынужден был срочно уехать по семейным обстоятельствам, но пообещал, что сделает для пальмы березовый сарафанчик, а Овчинникова монтирует прямо сейчас фильм.
Константин Звездочетов, который не смог в этот раз присутствовать, свою работу прислал по почте.
Проект ?вана Cурикова удался. После того как Ханс-Юрген умер, судьба Марипосы была неопределенна. ? Суриков теперь пробует что-то сделать для того, чтобы она определилась. Проект «Художник мира» должен стать ежегодным. Есть надежда, что Константин Звездочетов доберется в следующем году до этого места и оставит там что-нибудь внушительное для потомков.
То есть
Большая часть известных мне художников, включая меня, начинали свой жизненный путь в сквотах. Московских, берлинских, нью-йоркских. Потом, в отличие от меня, изрядной части из них выпала обычная доля: в основном использовать гранты, выделяемые теми или иными институциями, жить в «резиденциях», которые обычно предлагают проживание в более или менее приличном месте, обеспечивают материалами для труда и едой, — с тем чтобы они увеличили количество культурного наследия, часть из которого перепала бы добрым хозяевам, в надежде, что капитализация этого добра со временем увеличится.
В прежние времена были всякие заводчики, которые на свои дачи приглашали пожить известных художников, а те там, кроме занятий этюдами, строили храмы и украшали их не на шутку крупными мозаиками. Но одно дело Абрамцево, другое — Рублевка, там теперь в заборах главная красота.
Есть, правда, еще Тенерифе, куда меценаты вроде как бы могли устремиться. Заборчик там без труда можно перешагнуть. Только есть опасная вероятность, что если оказаться во всем этом великолепии прекрасных пространств и в обществе людей, которые видят мир чуть иначе, вроде меня, то мозг действительно переклинит. ? меценаты с политиками отдадут все состояние, к примеру, в пользу детей, больных раком. Ведь непонятно, почему на лечение приходится собирать деньги публикациями жалостливых социальных реклам в журнале «Эксперт». |
милена
орлова "Легкий крест"
Если бы Иван Суриков не писал картины-иконы,
его обитание на канарском острове Тенерифе осталось бы всего лишь
деталью, пусть и забавной, его биографии. Но поскольку художник,
взявший себе творческое имя Ваня, претендует на создание некоего пара-
религиозного культа – культа святого Вани, его место жительства может
рассматриваться как часть этого утопически-художественного проекта,
современная интерпретация традиции отшельничества. Как в стародавние
времена отшельники-монахи группировались вокруг какого-нибудь
монастыря, так и наш герой попал в орбиту особой художественной
«секты», дислоцирующейся в горах Тенерифе, и известной в миру как
проект «Марипоса». Этот кусок земли, где в пейзаж вписаны произведения
современных художников и где находятся их мастерские-«кельи», по
своему устройству и замыслу и в самом деле отчасти напоминает
монастырь. Во-первых, это закрытая для посторонних зевак и туристов
территория – чтобы попасть туда, надо получить благословение
«настоятелей»-основателей – четы немецких галеристов. Во-вторых,
деятели искусства приезжают сюда не просто в творческую командировку,
а за медитацией и просветлением на природе, вдали от цивилизации. и в-
третьих, производимые в Марипосе произведения искусства по
определению должны обладать особым качеством – это не столько
декоративная парковая скульптура или архитектура, но инструмент для
достижения особых состояний духа, размышлений, созерцания и
философствования. Этим качеством обладают и произведения Ивана
Сурикова, сделанные в Марипосе. Это, прежде всего Дом Тишины, что-то
среднее между хижиной, кельей и часовней. Небольшой домик, покрытый
бамбуковой крышей, предназначен для созерцания одной картины-образа –
символа веры Ивана Сурикова. Арт-паломнику предлагается скамеечка
особой конструкции из благородного дерева – благодаря которой зритель,
даже сидя преклоняет колени и застывает в близкой к молитвенной позе –
в чем можно увидеть контаминацию разных религиозных традиций
почитания святынь, и одновременно доведенную до чистоты символа
светскую традицию «показов» в мастерской художника, уже давно
превратившуюся в особый ритуал. Точно так и сама картина-икона в Доме
Тишины сочетает в себе разные изобразительные традиции – на первом
месте тут конечно, канон православной иконы, но есть и элементы из
индуизма, буддизма и даже ислама. И это объяснимо – ведь культ,
придуманный Иваном Суриковым, посвящен Художнику мира. Своего
святого Иван Суриков изображает вместе с Христом и Лениным, но ставит
его выше, что очевидно может служить метафорой популярной идеи, что
искусство выше и религии и политики. У нового святого есть и свой особый
знак – как рядом с Георгием Победоносцем всегда изображается дракон,
так и святой Ваня несет свой крест – золотую кисть. Этот символ
творчества присутствует во всех работах Ивана Сурикова, оборачиваясь то
куполом-маковкой православной церкви, то мощным минаретом, то золотой
мандалой, то нимбом, то свечкой, то купелью. А в сочетании с полумесяцем
– еще один знаковый для художника элемент -- она и образует крест. Кисть
и полумесяц можно увидеть в орнаментах, которыми художник расписал
стены ограды в Марипосе, но в этом случае они складываются в новый
мотив – ладья и небесный свод. В этот условный пейзаж вписано житие
святого Вани, путешествующего в своей ладье и осененного кистью-
куполом. Художник мира отмечен и особым стигматом – всевидящим оком
на подошве ноги, что также можно расценивать как знак вечного
странничества. Художнический крест-кисть помещен и в центр
своеобразного алтаря, созданного Иваном Суриковым в Марипосе.
Восьмиугольная площадка, выложенная мрамором, контрастирует с
природной каменистой почвой острова и обозначает особое сакральное
место. Здесь осуществляется еще одна метафора – приношение жертвы на
алтарь искусства. Впрочем, автор в этом смысле не кровожаден – по его
мысли, на этой площади можно и просто танцевать под открытым небом.
Любопытно, что это единственное столь монументальное произведение на
территории Марипосы, похожее на раскопанный археологами фрагмент
площади древнего города с загадочной мозаикой. И единственное,
напоминающее о первоначальном замысле немецких меценатов –
выстроить на Тенерифе целый город художников, замысел, отсылающий к
легенде об исчезнувшей Атлантиде. В русской национальной мифологии
аналог Атлантиды – исчезнувший под водами град Китеж, но в современной
России никто не делает попыток создать нечто подобное «Марипосе».
Возможно, виной этому новые идеологические табу, установленные русской
православной церковью, почитающей практически любую светскую
интерпретацию сакрального за «оскорбление чувств верующих», грозящее
художникам уголовным преследованием. – достаточно вспомнить о таком
нашумевшем судебном процессе, как дело о выставке «Осторожно:
религия» в московском центре имени Сахарова, когда организаторы
выставки были осуждены за «разжигание религиозной вражды».
Произведения Ивана Сурикова с их вольным использованием христианской
символики, будучи показанными на родине, могли бы вызвать самую
непредсказуемую реакцию православной общественности. Поэтому его
проект пара-религиозного культа святого художника органичнее смотрится
в интернациональном контексте, более лояльном к такого рода идеям. Хотя
конечно, этот проект имеет укорененную в русской почве культурную
генеалогию. Тут и русские сказки с главным героем – блаженным Иваном-
дурачком, и отрок Варфоломей со знаменитой картины Михаила Нестерова
«Видение отроку Варфоломею», и амбиции русского авангарда,
мыслившего творческие преобразования в мировом масштабе – тут уместно
вспомнить о поэте Велимире Хлебникове, объявившем себя Председателем
Земного шара, и о массе художников революционной эпохи, пытавшихся
найти синтез коммунистической и христианской идеологии. Так например,
впервые Ленина с нимбом изобразил художник Клемент Редько в картине
начала 20-х годов «Восстание», хранящейся в Третьяковской галерее. В
СССР, стране победившего атеизма, поиски нового сакрального
художественного языка велись в неофициальном искусстве, в качестве
примера можно привести отсылающие к иконам композиции 1960-х-1970-х
годов художника-мистика Михаила Шварцмана, названные автором
«иературами». Героем собственного культа сделал себя и художник-
примитивист Леонид Пурыгин, изображавший свое житие в картинах,
повторяющих формы икон-складней, и подписывавший свои работы «Леня
Пурыгин гениальный из Нары». Обожествление автора, и превращение его
в персонажа собственных произведений – одна из любимых игр искусства
80-х – этой теме была посвящена большая выставка в Центральном доме
художника в Москве в 1994 году -- «Художник вместо произведения», где в
частности фигурировали и работы группы «Чемпионы мира»,
принадлежащей к тому же поколению, что и Художник мира Ваня. Но если
«Чемпионы» подавали себя как былинных героев, или спортивную команду,
совершающую некие масштабные подвиги, то Художник Мира – это по
большей части созерцатель и философ. Сочетание в творчестве Ивана
Сурикова одновременно и утопического, и игрового начала, его синтез
национальной мифологии с интернациональным к ней отношением и
обеспечивает ему особое место в географии современного искусства.
 interview Aleksey Lidov
Lidov’s interview On the Mariposa project, Tenerife
?нтервью о проекте «Марипоса», Тенерифе с Алексеем Лидовым
Is this your first time here on Tenerife?
Вы первый раз на Тенерифе?
Yes, this is my very first time. And I did not plan any trip to Tenerife before, so without Wanja’s suggestion and, I would say, nice pressure, I would not have come here. But I am happy that it happened.
Да, первый раз. Я не планировал какой-либо поездки на Тенерифе раньше, так что, если бы Ваня не был так настойчив, я бы не приехал. Но очень доволен, что это произошло.
Do you travel a lot because of your profession?
Вы много путешествуете из-за Вашей профессии?
Yes, I travel a lot because I am an art historian. Recently I've been working a lot with a special subject of art and culture, with a project related to the making of sacred spaces, which I consider a special form of human creativity and a part of the artistic culture. But, originally, my research field is Byzantine and medieval art in general. Only recently I became interested in the latest tendencies of contemporary art - especially, in multimedia installations, landscape performances and things like this, not at all in traditional pictures.
Да, я много путешествую, поскольку это часть работы искусствоведа. Последнее время я много занимаюсь особым сюжетом искусства и культуры, а именно созданием сакральных пространств, которое я рассматриваю как особую форму творчества и часть художественной культуры. Однако первоначальная область моих исследований византийское и шире все средневековое искусство. Лишь совсем недавно я заинтересовался новейшими тенденциями современного искусства – особенно, мультимедийными инсталляциями, перформансами и подобными вещами, сосем не традиционными картинами.
And here on Tenerife you have got to know the international cultural project “Mariposa”, What kind of information did you have about it before you came?
? здесь на Тенерифе Вы познакомились с международным культурным проектом «Марипоса». Что Вы об этом знали до приезда?
To be honest, almost nothing. Unfortunately, it is not too famous in Russia. May be, some people who are doing specifically contemporary art know about it but I did not ask them. I have some very good friends among the leading Russian art critics, may be, they know about it. But for me it was a discovery and the first person who talked to me about was Wanja. He described it briefly to me in Moscow and I became interested in it. Yet, when I came here I found it even more interesting than I expected. I believe that it is an outstanding piece of contemporary culture. And I may congratulate people who actually initiated and created this project. First of all, as far as I know Mr. Hans-Jurgen Muller and his wife Helga Muller and collaborators. In my point of view they did something absolutely outstanding
Честно говоря, почти ничего. К сожалению, он не слишком известен в России. Возможно, кто-то из специально занимающихся современным искусством, знает об этом проекте, но я их не спрашивал. У меня несколько близких друзей среди ведущих российских художественных критиков, может быть, они знают. Но для меня это было открытие и первым, кто рассказал мне об этом, был Ваня. Он кратко описал мне Марипосу в Москве и это меня заинтересовало. Однако, по приезде я нашел этот проект еще более интересным, чем я ожидал. На мой взгляд, это выдающееся произведение современной культуры. ? я могу только поздравить тех, кто инициировал и осуществил этот проект. Прежде всего, насколько я знаю, Ханса Юргена Мюллера и его жену Хельгу Мюллер, а также их соратников. На мой взгляд, они создали нечто выдающееся.
Wanja presented the project in Moscow to the deputy director of the Museum of Fine Arts, who suggested you to get in contact with him. Do you think this happened by chance or do you think there is a link to your theory of hierotopy and the sacred spaces?
Ваня рассказал о проекте в Москве замдиректора Музея изобразительных искусств, которая посоветовала ему встретиться с Вами. Вы думаете , это произошло случайно, или было как то связано с Вашей теорией иеротопии и сакральных пространств?
Zinaida Bonami is an old friend and colleague of mine and she is a deputy director of foreign affaires in the Museum of Fine Arts in Moscow. She knew very well about my new project and she had attended some of my lectures recently. Also she knows that I am a specialist in icons, and probably, she realized when she saw Wanja’s pictures that it can be related to the field of my interest. Though I would like to emphasize that I am not writing about contemporary art. I mean concretely, specifically. I am writing about the theories and the tendencies and things like this, but I am not an art critic, but mostly art historian and theorist.
Зинаида Бонами – моя давняя знакомая и коллега, сейчас она замдиректора по международным связям в Музее изобразительных искусств в Москве. Она очень хорошо знала о моем новом проекте, она присутствовала на некоторых из моих лекций недавно. Также она знает, что я специалист по иконам, и вероятно, когда она увидела Ванины работы, у нее возникла идея, что они могут меня заинтересовать. Я хотел бы подчеркнуть, что я не пишу о современном искусстве, имея в виду творчество конкретных художников. Скорее пишу о теориях и тенденциях и подобных вещах, но я не художественный критик, больше историк искусства и теоретик.
So you do see a link between your concept about creating sacred spaces, the concept which is being developed in Mariposa and Wanjaґs Artwork there?
То есть вы видите связь между вашим понятием создания сакральных пространств и концепцией, представленной на Марипосе и Ваниной работой?
In principle, yes. I think that Mariposa or at least some projects in Mariposa are very much related to the concept of Hierotopy. What is actually the House of Silence in Mariposa? In my point of view it is an attempt to create a new sacred space. Not a traditional one, not one belonging to any of the existent religions like Christianity, Islam or Buddism but at the same time a specific sacred space for contemplation, for thinking about God and transcendental values. And it is characteristic that they invited Wanja to do an Icon inside this house, in his very unusual style and unusual interpretation of the subject, but of course he participated in this creation of a particular sacred space. I also enjoyed very much the idea to make nearby the House of Silence, as a kind of installation, the table under the baldochin, under the roof, with a splendid view to this fantastic landscape of Tenerife, which was included and which contains itself some sacred values in this context. It is the landscape which has been there for millions of years, that becomes sacred through this interpretation of the artist. through the inclusion of this enormous panoramic view, actually created by God for religious people, into this particular space, artistic and sacred space of Mariposa. And the table, also quite symbolic, it is a table for a common meal or a common talk, as a kind of sacred banquet, also included in this environment. So I enjoyed it very much and I think that it works. And even I also enjoyed a lot that they did not make any stylization or imitation of something, that it is quite simple but at the same time it works. It has the esthetical and spiritual background and the sacred values, because in that space you immediately feel that there is something sacred in the world. The artists who planned this environment, who invented this architecture and painted this icon, they certainly revealed the sacred values which exist in the world, so it is Hierotopy, it is an artistic creativity in the creation of sacred spaces.
В общем, да. Я думаю, что Марипоса или, по крайней мере, некоторые проекты здесь представленные непосредственно связаны с понятием иеротопия. Что такое на самом деле Дом тишины на Марипосе? Мне кажется, это попыптка создать новое сакральное пространство. Не традиционное, принадлежащее к какой-либо религии - христианству, исламу или буддизму, но в то же время определенное сакральное пространство для созерцания, размышления о Боге и сверхъестественном. Примечательно то, что они предложили Ване сделать икону внутри этого дома, в его необычным стиле и с необычной трактовкой сюжета, и он, конечно же, принял участие в создании этого особого сакрального пространства. Мне также очень понравилась идея сделать рядом с домом инсталляцию в виде столика под балдахином, под крышей, с великолепным видом на сказочный пейзаж Тенерифе, который является частью инсталляции и в данном контексте становится иконическим сакральным образом. Этот пейзаж, просуществовавший миллионы лет, становится сакральным через интерпретацию художника, который включает часть природы, созданную Богом по мысли религиозных людей, в определенное пространство - художественное и сакральное пространство Марипосы. Стол тожевоспринимается как символический предмет. Возможно, это стол для совместной трапезы и беседы, своего рода священного пира, который тоже включен в окружающую среду. Мне это очень понравилось, и я думаю, это работает. В то же время, я рад, что они не сделали стилизацию или подражание чему-то. Все это сделано достаточно просто, но вместе с тем достигает цели. Здесь есть эстетическая и духовная основа, и качества сакрального, так как в этом пространстве вы сразу же чувствуете, что в мире есть что-то выходящее за границы обыденного. Художники, спланировавшие это, придумавшие архитектуру и икону, безусловно, акцетировали сакральные смыслы, присущие миру, а это и есть иеротопия - художественное творчество, воплощающееся в создании сакральных пространств.
Do you think this could be the very beginning of the creation of a new kind of culture? That through art and sacred spaces we are able to fuse, to get different cultures together and create a kind of a new one?
Вы думаете, что это может стать началом создания новой культуры? Что через искусство и сакральные пространства мы сможем слиться, объединить разные культуры и создать нечто новое?
Well, from an artistic point of view it is a very promising way. I do not speak about religions, for example, for myself I am quite happy with Christianity in its Russian Orthodox form, I believe that this tradition is profound, complex, interesting and more than enough for a proper spiritual life. So, sometimes we should work with this as a sort of inspiration but there are a lot of sides.Besides a purely religious point of view, there is another one. Talking with other contemporary artists I suggested an idea: there is a room in contemporary culture which is not covered by traditional religions or any non traditional sect, but this room can be covered by artists: the specific room of sacredness. Most of contemporary artists are trying to avoid this sacredness and even are afraid of sacredness, some artists told me that it is very dangerous for the art. I do not think so, I think that it is a mistake and an illusion. The art actually is able to make sacred spaces which can be quite useful, interesting and inspiring for common people and not necessarily for the people who belong to any traditional religion. It is just one more option to reveal sacred values and to do so, what is more important, without stylization or imitation, without making, I would say, religious fakes. To make something with nature and from the imagination.
С художественной точки зрения это может быть многообещающим. Я не говорю о религиях. Я, например, нахожу христианство в форме русского православия самодостаточным, эта традиция достаточно сложна и интересна сама по себе. Поэтому она вполне может вдохновлять нас, но здесь есть разные аспекты. Кроме чисто религиозного взгляда на это, есть еще и другой. При разговоре с современными художниками я высказал идею о том, что в современной культуре существует ниша, не заполненная ни традиционными религиями, ни нетрадиционными сектами, но которая может быть заполнена художниками: ниша сакральности. Большинство современных художников стараются избегать этой сакральности и даже боятся ее, некоторые из них говорят, что она опасна для искусства. Но я так не думаю, я думаю, это ошибка и заблуждение. ?скусство способно создавать сакральные пространства, которые могут быть полезны, интересны, могут вдохновлять людей, совсем не обязательно принадлежащих к традиционной религии. Это еще один из способов выявлять сакральные качества и делать это, что немаловажно, без стилизации и подражания, без создания, я бы сказал, религиозных подделок. Творить вместе с природой, используя воображение.
Maybe it is like giving an expression of the sacred and spiritual which each human being has but is not directly related to any specific religion?
То есть давать выражение сакральному и духовному, которое есть в каждом человеке, но которое напрямую не связано с какой-либо определенной религией?
Yes, I am emphasizing, I do not see any contradiction between this approach and any traditional behavior and, I even can imagine, that somebody can declare him or herself as an atheist, it does not matter, if he is able to reveal the sacred values of the world, something spiritual and transcendental, it is fine. This can be very interesting and inspiring for common people, because from my point of view they actually need this inspiration, they need to discuss something seriously and the discussion of many things in the framework of traditional religion sometimes does not help them. The field where there is a combination and fusion of the artistic and the sacred is a especially promising way. But I am emphasizing again, not on the way of stylization of something. I like that I have not seen this stylization in the most of the projects in Mariposa. I could see an attempt to reveal something, to say something seriously. For example in the installation “The seven days of creation”, though somebody may enjoy it or somebody may find it to decorative or too simplistic, it is not a stylization of Christian Iconography or any established European biblical tradition, it is an attempt to recreate and present a new image of the cosmos, but a cosmos created by God, this is also very important, it is not just a decoration, it is an attempt to create a kind of an icon, a spatial icon, not depicted as a flat picture, but an icon presented in space, like a realm of meditation, a realm in which a person could be in contact with the transcendental world. This is very important and in some projects in Mariposa this category, this characteristic is revealed brilliantly and also on the highest esthetical level. All the environment in Mariposa is very beautiful, but we know a lot of beautiful environments but in Mariposa I like that it also has become sacred in a way. Actually what I am very interested in is to find the same kind of quality, that I see in Byzantine art, in contemporary art as well. In Byzantine art, for example, there is no separation between beauty and sacredness, they are existing together, as a single whole, it is not possible to say this is beautiful and this is sacred. Any suggestion that there is a contradiction between beautiful and sacred in this tradition looks absurd. We should think about this, and it is a challenge in a way for contemporary artists.
Да, я подчеркиваю, что не вижу никакого противоречия между таким подходом и традиционной культурой. Я даже допускаю, что кто-то может заявить, что он атеист, но это не имеет значения, если он способен выявить сакральные качества в мире, что-то духовное и трансцендентное. ? это может заинтересовать и увлечь многих людей, так как по-моему, они нуждаются в этом стимуле, в серьезном обсуждении чего-то важного, а традиционная религия иногда им не помогает. Поэтому мне кажется особенно многообещающими попытки сочетания и слиянии я художественного и сакрального. Но еще раз подчеркну, без какой-либо стилизации. Мне приятно , что в Марипосе я не видел такой стилизации в большинстве проектов. Я видел попыптку выявить что-то, сказать что-то серьезное. К примеру, исталляция «Семь дней творения», которая может нравится, а может показаться кому-то декоративной или упрощенной, но это не стилизация христианской иконографии или какой-либо известной европейской библейской традиции, это попытка воссоздать и изобразить новый образ вселенной - вселенной, созданной Богом, это не декорация, это попытка создать нечто вроде иконы, особой иконы, не изображенной как плоская картина, но иконы, представленной в пространстве, как место для размышления, место, где человек может соприкоснуться со сверхъестественным. Это важно и в некоторых проектах на Марипосе эта категория блестяще выявлена и представлена на высочайшем эстетическом уровне. Здесь все вокруг очень красиво, но есть много и других красивых мест, а в Марипосе мне нравится то, что эта красота стала в каком-то смысле сакральной. Мне было бы очень интересно увидеть в современном искусстве то качество, которое было в искусстве Византии. Это отсутствие разделения на прекрасгное и сакральное, они сосуществуют вместе как одно целое и невозможно сказать, это красивое, а это сакральное. Всякое предположение о том, что между красотой и сакральностью есть противоречие - абсурдно. Над этим стоит задуматься, и это своего рода вызов современным художникам.
You and Wanja are thinking of bringing some contemporary artists from Moscow to Mariposa to celebrate a “Mariposium” working with these concepts?
Планируете ли вы с Ваней привезти современных художников из Москвы на Марипосу, чтобы отметить "Марипосиум" где бы работали ваши идеи?
Well, it is just an idea that it would be very good and stimulating for the environment here on Tenerife and for the contemporary artists. We should work on it properly and find an institution which will carry this project but the idea in my point of view is the most important thing, it is the beginning of everything, like a seed, from there we will see how it is going to develop in the future. Anyway we will move in this direction. I think we will succeed or at least achieve some results. I believe Tenerife, specially because of these amazing and extraordinary landscapes as well as this strange atmosphere and realm of legends around the island to be from Atlantis, in a tradition of a sacred volcanic island, makes it very interesting and able to create a stimulating environment and a cultural medium (milieu) for the development of a new project in Hierotopн and the making of sacred spaces.
Пока это только замысел, но он может стать хорошим стимулом как для художников, так и для художественной жизни здесь на Тенерифе. Над этим нужно серьезно поработать, найти организацию, которая займется этим проектом. Но идея - это самое главное, это начало всего, она как зерно и мы увидем, как она будет развиваться в будущем. Во всяком случае мы будем двигаться в этом направлении. Я думаю, нам это удастся, или по крайне мере это принесет какие-то результы. Тенерифе со своими удивительными и необычными пейзажами, а так же странной атмосферой и легендами о происхождении острова из остатков Атлантиды, этот по традиции священный вулканический остров очень интересный и способный создать вдохновляющую обстановку и культурную среду для развития нового проекта по иеротопиии и созданию сакральных пространств.
And at last I would like to ask you, as you are a newcomer to Mariposa and obviously it has made an overall positive impact on you, what did you not like so much about it?
? наконец, я хотел бы спросить вас, т.к. вы на Марипосе впервые и ,очевидно, что в целом она произвела на вас положительное впечатление, что вам не очень понравилось?
Well, as you have already said I liked it very much and I am not ready to criticize, but may be one critical note can be mentioned. All together Mariposa looks too sweet, I would say it looks too harmonious and beautiful. It seems, contemporary art should also disturb, specially when we are talking about sacred things. May be, in this respect Mariposa looks too esthetical in a way. May be, some introduction of rough reality, conflicts and the problematic of this world would be an interesting addition. But generally, I repeat, that I like it very much. On the other hand the absence of something uncomfortable creates another trouble, because contemporary art, it works like this, should surprise, should be in a way a shock, for ordinary people, because contemporary people are given so much from the TV and from various other sources of information, while at the same time they are quite weakly developed inside in comparison with people who lived before, who used to read a lot and to be trained spiritually and go regularly to the church and things like this. So on the one hand they have a lot of various information about everything, on the other hand they lack spiritual training and inner development, this is a main problem of contemporary people in my view. So in this situation the contemporary art should shock in a way, should actually disturb and should be demanding and not just beautiful. It is again not a contradiction, but Mariposa now looks like an esthetical reservation and this is very nice and very well done and I like it, but if you would like a bit of criticism I would suggest to make something more radical.
Как вы только что сказали, мне все очень понравилось и я не готов критиковать, но все же одно замечание выскажу. Все выглядит слишком мило, слишком гармонично и привлекательно. Но по-моему, современное искусство должно тревожить, особенно, когда мы говорим о сакральном. Может, Марипоса в этом отношении выглядит слишком эстетской. Возможно, интересным дополнением бы было присутствие конфликтных сюжетов, жесткой реальности. Но в общем, повторяюсь, мне очень нравится. Но отсутствие чего-либо бесспокоящего создает другую проблему. Ведь современное искусство должно удивлять, шокировать, т.к. современный человек получает большой объем информации из телевизора и других источников, при этом внутренне он достаточно слабо развит по сравнению с людьми жившими раньше, которые много читали, были духовно подготовлены, регулярно ходили в церковь и т.п. Современный человек с одной стороны владеет разнообразной информацией обо всем, с другой - ему не хватает духовной основательности и развития, в этом проблема современных людей, как мне кажется. Поэтому в такой ситуации современное искусство должно шокировать, тревожить, должно быть требовательным, а не только приятным. Опять же это не противоречие, но Марипоса выглядит сейчас как эстетический заповедник, и это прекрасно, но если вы хотите немного критики, то я бы предложил нечто более радикальное.
Thank you very much for giving us the honor of an interview and for putting these ideas into words. Спасибо вам большое за интервью и за изложение ваших идей.
The pleasure is all mine.
Спасибо, с удовольствием ответил на Ваши вопросы |
|
МАСТЕРСКАЯ
БУДУЩЕГО На острове Тенерифе, в южной его части, в тихом зелёном
предгорье, в нескольких минутах езды до Атлантического океана, между
посёлком Арона и селом "Тунес" – находится необычное место под
названием
«Марипоса», что в переводе с испанского означает «Бабочка». Этот парк
основал и построил Ханс-Юрген Мюллер
, ещё недавно имевший авангардную
галерею в ФРГ и которого причисляют к одному из основателей арт-рынка
60-70 годов в Западной Германии. С ним и его супругой Хельгой Мюллер
побеседовал и взял интервью, специально для «Артхроники», Ваня –
Художник Мира. ИВАН СУРИКОВ:. Уважаемые Хельга и Ханс-Юрген, на
протяжении многих лет у Вас была одна из ведущих галерей Запада,
занимающаяся пропагандой и признанием современного авангардного
искусства. И вот уже более 10 лет Вы занимаетесь строительством мало
кому понятного проекта. Что заставило Вас отказаться от профессии
галерейщика, закрыть галерею и поехать на Канарские острова строить
«Мастерскую будущего»?? ХЕЛЬГА МЮЛЛЕР ...за много лет общения с
художественной средой мы пришли к выводу, что наше общество, несмотря
на множество музеев, галерей и выставок, библиотек и университетов, а
также интернет, где мы практически можем обладать любыми знаниями и
получить любое образование, теряет культуру. ХАНС-ЮРГЕН
МЮЛЛЕР...сразу после того как мы открыли рынок современного искусства
, меня не покидало чувство, что мы делаем что- то не так. И мы не могли
предугадать во что это выльется. На первой арт-ярмарке в Кёльне 1967
года мы с коллегами с трудом собрали под одной крышей всего 18 галерей
по всей Германии(ФРГ) – больше просто не было. Мы хотели привнести
новое, авангардное искусство в общество, создать совершенно новую
культуру, освободить общество от страхов, дать ему больше свободы за
счёт современного искусства – это были наши идеалы, и мы верили, что
открыли новое «дыхание». Повторяю, мы не могли себе представить, во
что это выльется. На наших глазах современное искусство выросло в
огромный коммерческий рынок с жестокими законами капиталистического
мира : «подешевле купить» и «подороже продать», переросло
стремительными темпами в арт-бизнес. Уже мало кто интересовался
искусством, а больше способом, как на этом заработать, отчего оно,
соответственно, теряло да и теряет свою уникальную ауру. И.С....например,
Марсель Дюшан , помещая вещь в музей, ставя её на подиум , витрину,
менял тем самым к простому предмету наше к нему отношение. И зритель
воспринимал этот предмет уже по- другому. Таким образом из обычного
предмета Дюшан делал произведение искусства. Не хотите ли вы сказать,
что в отличие от Дюшана это был не совсем правильный путь- помещать
искусство в ярмарочные павильоны на продажу, делая тем самым
произведения в общедоступную вещь?? Х-Ю.М....совершенно верно.
Искусство стало развиваться по закону рынка, арт-бизнес заменил и
вытесняет творческий процесс. В такой ситуации, для поддержания общего
баланса, нужно было искать новые пути развития современного искусства,
новые идеи, чтобы вернуть ему ауру – импульс новой культуры. И мы
решили создать особенный проект просто на не- коммерческой основе. «
Марипоса - мастерская будущего», где главным термином будет не
прибыль, а красота и любовь И.С....находясь на территории Марипосы ,
создаётся впечатление, что попал в парк какой-то экзотичной, до сели не
слыханной страны. Когда открываешь всё новые и новые арт-объекты,
прогуливаясь по замысловатым тропам Марипосы , теряется чувство
времени и забываешь о делах насущных. Использовался ли Вами при
строительстве какой - нибудь особенный архитектурный план?? Х.М.
....особенность в том ,что ни какого архитектурного плана, по которому
строился бы проект , не было и нет. Поначалу мы работали с такими
архитекторами, как Леон Креяр, Фрай Отто, Джоржи Герман и многими
другими , но в процессе отказались от того, что было спроектировано в
архитектурных офисах. Несмотря на то, что все предложенные макеты
архитекторов нам очень нравились, мы решили строить сами с помощью
художников, то есть чтобы каждый метр нашего парка исполнялся бы
разными художниками с разными стилями, направлениями, «в живую»,
чтобы каждый художник -автор проекта- приезжал сюда и оставлял свой
след ,вкладывая свою лепту. И.С. ....а как соединить на одной площадке
разных художников с разными художественными позициями?? Х - .Ю.М....у
нас это получилось по такому принципу: в самом начале нам надо было
соединить 2 объекта и провести дорожку до другого, просто чтобы можно
было к ним подойти, ведь вначале всё было в кактусах .Но мы стали это
делать не по принципу сначала А, потом В, потом С, потом .., а по-своему.
Например, поднимаясь на вершину высокой горы, не знаешь на 100%, как
будет протекать маршрут: иногда необходимо поменять маршрут, сделать
пару шагов в сторону, иногда назад, чтобы подниматься к цели. Так и мы.
Иногда нам приходилось разрушать, ранее уже выстроенную стену, менять
камни местами или отказываться от того или иного по техническим
причинам и т.д. Всё это решается непосредственно в процессе на месте,
без предварительного плана и подготовки, а также нас не пугает, если есть
какой-то изъян или незаконченность. Мы не гоняемся за перфекционизмом
.
Если мы мечтаем о городе, то это, как правило, старый город ,
исторический центр, а не холодные безликие новостройки, построенные
без любви: по принципу побыстрей построить, подороже продать. Этого в
«Марипосе» мы не делаем, мы строим с любовью, обустраивая каждый
метр. Весь парк - Марипоса - это ручная работа более чем 60 художников –
продукт коллективного творчества, произведение искусства. Иногда меня
спрашивают – господин Мюллер, вы наверно очень богаты ,если можете
себе позволить заказать входную дверь за 30 тысяч евро ?, я объясняю –
что это уникальная ручная работа талантливого художника, который
потратил на её создание 750 часов она находится в единственном
экземпляре и является произведением искусства и задаю вопрос , а
сколько стоит ваше новое авто , сошедшее с конвейера, спутниковая
антенна, компьютер и другие технические «побрекушки», на которых вы
просто молитесь ,обманывая себя , думая что, обладая ими, человек
становится счастливее. Машина может практически всё и против её у
человека нет шансов, единственное, что машине не под силу - создавать
красоту , а красоте принадлежит человеческая рука, и я так понимаю слова
Достоевского «красота спасёт мир»- что искусство спасёт мир. И.С....так
что же такое Марипоса: парк, проект, мастерская или большая
коллективная инсталяция под теплым африканским солнцем??Вы
приглашаете небольшие группы до 10-20 человек на 10-17 дней, для
которых есть все необходимые условия жить и работать. Людей
совершенно разных профессий – художников, музыкантов,
учёных, политиков, бизнесменов и т.д. Это идеальное место для общения,
обмена опытом, проведения конференций и отдыха. Какая в итоге цель??
Х.М....Это место встреч для тех, кому не безразлично будущее нашей
планеты./Тенерифа/ Чаёфа/ 27 01 2006
|
 arthronika |
|
|
|
